Упрямое время - Страница 68

Ирину я вёл под руку, а теперь она и вовсе прижалась ко мне.

– А здесь темно совсем. Страшно…

– Опять страшно? Ириша, я же с тобой, чего тебе пугаться?

– Да. – Она помолчала. И добавила неожиданно: – Андрюша, я тебя давно поблагодарить хотела.

– За что?

– За Сашу.

Внутри тенькнуло. Как она догадалась?! Видела меня всё-таки там, в поезде? И когда парень-музыкант ей туфельку передал, всё поняла? А сейчас узнала, вспомнила…

– Она ведь без отца у меня растёт, а ты с ней возишься всё время, плавать учишь. Спасибо.

– Да не за что, – я вздохнул. Ничего она не видела и ни о чём не догадывается. – Александра хорошая девочка, только физически слабовата. Ты бы её в секцию какую записала. На дзюдо, например.

– Дзюдо?! – ахнула Ирина. – Да зачем это нужно девочке? Ещё покалечится.

– Не покалечится. А нужно, чтобы уверенность в своих силах воспитать.

– О, она и так уверенная, палец в рот не клади. А если дзюдо этим заниматься начнёт, с ней и подавно никто не сладит.

– Лишь бы она сладить сумела, когда понадобится.

– Ой, не знаю… Может, для девочки лучше хореография? Нет, на хореографию она ходить не станет, шальная слишком. В кого такая…

– Ты, должно быть, тихоней в детстве была?

– Я? – Ира замолчала ненадолго, вспоминая. Засмеялась негромко: – Ты не поверишь, но меня в школе хулиганкой считали. В какие только истории не встревала, маму до слёз доводила.

– Ты – хулиганка? – Я взглянул на неё. – Не поверю.

– Нет, не хулиганка, конечно. Это подружка у меня была в школе – отчаянная девчонка, всеми пацанами на улице командовала. Но внешность у неё – пай-девочка, хоть картинки рисуй. А я – полная противоположность, вечно растрёпанная, нескладная, «синий чулок», одним словом. Поэтому взрослые и думали, что я заводила, а она на поводу идёт, хотя всё наоборот было. Так вот, она с парнем дружила, Лёшкой Гринёвым, он на класс старше нас учился. Симпатичный. А одевался как! У него дядя – офицер, в Германии служил, присылал ему всякие дефициты. В Лёшу половина девчонок влюблена была, но он смотреть ни на кого не хотел, только с Леной дружил до самого выпускного, и после. Она его и с армии ждала… но он не вернулся, в Афгане погиб. А Лена от рака умерла, в тот же год. Поздно обнаружили, специалисты какие в поселковой больнице? Ей на последнем звонке плохо стало… И всё, из больницы в гробу привезли. Такое трагическое совпадение.

Несколько минут мы шли молча. Цикады трещали вокруг, и шумело море вдали. А я думал – никакое не совпадение. Нет совпадений. Есть лишь Время – безжалостный бог, играющий в свои непонятные нам, людям, игры.

– Ой, я не об этом тебе рассказать хотела! – разрушила тишину Ирина. – Компания у нас была хорошая, весёлая, но… – она покрутила рукой, стараясь подобрать слово, – шебутная. Нет, ничего плохого мы не делали. Шлялись по посёлку допоздна, курили исподтишка. Даже самогонку пили. У родителей воровали и пили. А ты же помнишь те времена – не то, что нынче. Тогда за подростками следили. Ко мне домой участковый несколько раз приходил, маму пугал: «Смотри, доиграется твоя Ирка до плохого!» Мама – в слёзы. А потом – за ремень! Тогда уж я в слёзы! Наревёмся вдвоём… Но ничего, не доигралась. И школу хорошо закончила, и в «пед» поступила.

– А отец что говорил?

– Я безотцовщина, а отчим никогда в моё воспитание не лез. Так что по заднице только от мамы доставалось. Но не помогало, всё равно гулять бегала… Ой, а самогон мы ситром разбавляли, представляешь? «Коктейль» делали. Ох и дураки были! На утро голова болела, ужас!

Я замедлил шаг, наконец-то начиная внимательно вслушиваться в рассказ спутницы. Самогон – ситром? И подругу Леной звали? На мгновение язык ощутил кисло-сладкий вкус склянки.

– Постой, ты разве родом не из Ясиновского?

– Нет, – удивлённо посмотрела на меня Ирина, – почему ты так решил? В Ясиновский я после института попала, по распределению. Потом мы с Сашей в Штеровск переехали. А родом я из Красноармейки, посёлочек небольшой, ты наверное, и не слышал?

– Ты из Красноармейки?!

Я остановился. Помедлив, развернул Ирину так, чтобы свет от луны падал на лицо. Пытался отыскать забытые почти черты? Волосы такие же, тёмные. А нос? Глаза? Не помню!

– Слушай, а в той компании у тебя было прозвище? Чебурашка?

– Как ты догадался? А, понятно, – Ирина отвела назад волосы, хихикнула. – Я с детства лопоухая. Заметно, да?

– Нет, просто я… – «сидел вместе с вами на лавочке, курил, пил самогон». Не сказал. Генка Карташов там был, а не Андрей Семашко, – … дружил с одним мальчишкой, в секции вместе занимались. Так у него бабушка в Красноармейке жила, и он к ней на лето ездил. Там с вашей компанией и познакомился.

– Мальчик из города? – она наморщила лоб, старательно вспоминая. – Нет, я всех наших хорошо помню. Лена, Лёша, Толик-толстый из нашего класса, Гиви, мы его Турком называли, хоть никакой он не турок, а грузин, Пашка-малой. А, ещё один был, я уже и забыла, как его звали, мы с ним недолго водились. Но городского у нас в компании не было.

– Ну как же! Он сильно напился в тот вечер, когда с вами познакомился. И «Яву» с тобой курил, одну на двоих.

– «Яву»? На двоих? – Ирина даже кончик носа пальцем потёрла. – Нет, такое я бы запомнила. Наверное, твой друг с кем-то из посёлковых ребят знаком был, тот ему о нашей компании рассказал, а остальное он насочинял.

«Но как же не было!» – хотелось мне закричать. Не может быть такого совпадения! Я же помню их всех, пусть не лица, только образы. Лену, Грина, которых, оказывается, давно нет в живых. И Чебурашку, которая есть, вот она, рядом. Вынырнула из прошлого нежданно-негаданно.